В носочках топчусь – продвигаюсь по зоне контроля,
в пластмассовой шайке нехитрый свой скарб разместив.
Часа через два стюардесса на летное поле
меня пригласит. А пока что из всех перспектив
реальна одна: дотоптаться до рамки. Не важно,
по ком эта рамка звенела минуту назад.
Она и по мне зазвенит. И по вам. И о каждом
такое расскажет, что впору потупить глаза,
стыдиться того, что внезапно наличье металла
во мне – размазне – обнаружит мудреный прибор.
А я и не знал! Лишь отчизна-провидица знала,
что есть во мне что-то, о чем я молчал до сих пор.
К примеру, железная воля и хватка стальная,
плюс мускулов бронза, остатка волос серебро,
не руки (уж руки – никак!), но душа – золотая.
И мысли свинцовые, мысли тяжелые про
нашу житуху, про Родину, что провожает
нас звоном вечерним чувствительных рамок своих,
что звон этот множество всяческих дум навевает
и, даже взлетев, оторваться не сможешь от них.