Сумерки. И тоска щиплет глаза ребятенку
с розовыми ушами. День затухает, звеня,
как лампа дневного света. Мать – на работе. Продленка.
Группа измеренного шагами, зачем-то продленного дня.
Как не проветривай, пахнет горелой кашей,
непроливашкой-чернильницей, цыпками на руках,
не дерьмом, а именно что – какашкой,
горькой судьбой первоклашки с узлами на рваных шнурках.
Так возникает привычка к простому казенному быту,
к сказкам за пять копеек, которые – наизусть…
Вечером во дворе быть ребятенку битым
пацанами, чьи мамки дома. А ночью, молочный зуб
расшатав языком, а потом, уложив под подушку,
загадать заветное, то самое, всех важней…
И, жизнь спустя, искать – кому прозакладывать душу
за продленку, сиречь – за продленье бессмысленных вроде дней.