Зря ты, товарищ, грезишь лихим побегом.
Ветер лохмат, неистов, как нож остёр.
Город засыпан тюзовским ватным снегом —
Впору из красных тряпок сложить костёр.

Ладно, допустим, двери закрыть забыли.
Ладно, допустим, похер тебе мороз.
Видишь — двенадцать апостолов, месяцев, или
Строгих присяжных венчик несут из роз?

Видишь — январь присел на краю коряги.
Не кочевряжься — рядом садись и ты.
Что до подснежников — с этим сейчас напряги.
Так что бери, что есть — всё равно ж цветы.

Шлёт дятел Юстасу письма азбукой Морзе.
Слёзы напрасны, снегом лицо умой.
Настеньку помнишь? Третьего дня замёрзла.
Дура была вот и шастала в лес зимой.

Ясно горят, не погаснут мосты и письма,
Нам салютуя галстуками огня.
Новое время чуждо филантропизму.
Стужа всегда отыщет, кого обнять.

И на одно лицо хоровод и horror.
И в темноте следы — на судьбу одну.
Мачеха-Родина выставит вновь на холод,
Чтобы в её сугробах искать весну.