Анапесты пестуем, жадно смакуем созвучия,
и даже во сне свой рассудок цезурами мучаем,
поскольку «искусство поэзии требует слов»
и жертв — красота, и ханурик в пивнушке — долива.
Самсон соловьём заливается, внемлет Далила
тому, что силач изложить ей словами готов.
Слова и словесность. Бесспорный триумф алфавита
над диким мычаньем глядящего в ночь троглодита.
Прыщавый подросток, рифмующий «кровь» и «любовь».
Учитель, бубнящий «...в студёную зимнюю пору...».
И солнечный зайчик, по хлоркой промытому полу
скользящий в апреле. И тридцать нахмуренных лбов.
Старанья пиита логично списать на гормоны,
зане графоман безусловно сродни наркоману,
готовому всё заложить ради нескольких строк...
При этом при всём — мы останемся только набросками
в забытом на полке дорожном блокнотике Бродского,
что — надо признаться — довольно нестыдный итог.