Поясница на погоду реагирует.
Телевизор крутит песню ерундовую.
Раб тоскует — по галере ностальгирует.
Вспоминает свою молодость бедовую.

Было трудно, но не то что б апокалипсис.
Пусть надсмотрщики лупили со сноровкою,
Но когда на выходные отпускали нас,
Были в радость автоматы с газировкою!

Три копеечки — с сиропом! Это худо ли?
За двугривенный — пельмени со сметаною!
И для подвигов вполне хватало удали
Нам под цезаревой дланью неустанною!

За него мы поднимали самый первый штоф.
Для него мы не жалели своего труда.
Цезарь может быть последним мудаком. И что?
Будет первым среди первых он для нас всегда!

Ни в работе мы не ссали, ни в огне атак.
И чучмек на спину нас не опрокидовал!
А кино какое было?.. А писали как?..
А плясали как?.. Да нам весь мир завидовал!

Да, случались перегибы. Кто не без греха?
Да, детишки отреклись, жена повесилась.
Но в масштабе мировом — всё это чепуха.
Были вместе. Жили дружно. Пели весело.

И в хозяевах своих не сомневались мы —
Были нам они и папами, и мамами.
И когда, гремя цепями, поднимались мы —
Обсералися враги, как дети малые!

Недовольным — дальний путь, дорога скатерью!
Беглый пусть-ка на чужбине, гад, помается!
«Не рабы мы!» — так писали на плакатиках!
И «рабы не мы» — для тех, кто сомневается!

Где ж вы нынче — те, кто верный путь укажете?
Всё страну с колен за шкирку поднимаете?
Чем утешите меня, чего прикажете?
Что вы, говны, в этой жизни понимаете?!